Галилео Галилей отрекся от своей доктрины, но смирился ли?

Семидесятилетний больной старик, стоя на коленях и склонив голову над свитком, читал: — Предписанием Святой службы мне было официально приказано, что я должен отказаться от ложного мнения, будто… — Громче! — прервал его голос кардинала-инквизитора. — … будто солнце есть центр мира и не движется, а Земля не есть центр и движется, и что нельзя держаться, защищать и преподавать каким бы то ни было образом, ни устно, ни письменно, названной ложной доктрины…

Закончив, он попытался подняться, но не сумел. Ему помогли. Судилище завершилось.

Измученный длительной борьбой в отстаивании идеи Коперника, разрушающей догмат святой церкви о Земле как центре Вселенной и о ее неподвижности, Галилей все же не сломлен. Он лишь доведен до той крайней степени истощенности духа, когда становится очевидной бессмысленность дальнейшего сопротивления. Вся оставшаяся жизнь великого ученого свидетельствует, что, уступая злой, слепой силе, он не смирился.

Он открыл горы на Луне и по длине теней измерил высоты. Открыл четыре спутника Юпитера и определил их время обращения. Он наблюдал Сатурн и предположил у него систему колец. Открыл пятна на Солнце, по движению которых определил время обращения светила вокруг оси. Открыл фазы Венеры и констатировал изменения видимого диаметра у Марса. И все — один.

Однако вскипевшее раздражение церкви вызвали не открытия Галилея в небесных сферах, а «Диалог о двух системах мира — Птолемеевой и Коперниковой». Он сразу стал еретиком. Церковь не могла оставить «Диалог» и автора его без порицания. Сама мысль о движении Земли глубоко противна священному писанию, а все ему противное должно уничтожаться. Иному не бывать. И вот — тот суд. Приговор суров: заточение в темнице Святой службы. Срок не обозначен. Но папа смилостивился и вместо заточения назначил ссылку. Ученый почти счастлив. Ссылка — не темница, в ней можно жить и, бог даст, быть может, удастся и поработать.

Безотносительно к астрономическим открытиям Галилея вместе с Ньютоном считают основоположником науки современности. До сих пор считалось, скорость движения какого-либо тела находится в зависимости от приложенной силы. Как только действие силы прекращается — тело останавливается. И повседневный опыт как будто убеждает нас в том. Но Галилей вывел принцип, положивший начало новой физике: если на тело не оказывать никакого внешнего воздействия, оно находится в состоянии покоя, либо в состоянии прямолинейного движения с неизменной скоростью.

Это Галилей первым вывел формулу: пройденный падающим телом путь пропорционален квадрату времени падения. И это его открытие принадлежит к разряду великих. Он первым определил, что траектория всякого тела, брошенного под углом к горизонту — парабола. Открыл изохронность колебаний маятника… Перечислять все открытия великого ученого можно долго, такие гении рождаются не часто.

Галилей жил в Арчетри, неподалеку от Флоренции, уединенно, но не забытый ни друзьями, ни врагами. Оставило ли отречение глубокий след в душе его? Конечно. Не мог не помнить он мученическую гибель Джордано Бруно, не пожелавшего ценою жизни отказаться от Убеждения. Не мог не сознавать, что и другие помнят, и решение обоих соизмеряют…

Но он не представляет, какую беду пережить еще предстоит… Умирает любимая дочь. Старик слег, жизнь потеряла всякий смысл для него. Все мысли о своем неизбежном и теперь очень скором конце. Окружающие уверены, что Галилею уже не подняться.

Силы покидали истомленное тело. Галилей сознавал, что уходит из жизни. Но он знал: его «Диалог», его «Беседы» — вроде бы сугубо математический труд, но на самом деле материально укрепляющий смысл «Диалога», — обе эти книги уже вышли отдельными изданиями в нескольких столицах Европы.

Мысли о них укрепляли его. А отречения не было. Был жуткий спектакль, фарс, в котором он сыграл только роль. Роль, навязанную силой, но в воззрении его ничего переменить не сумевшую.